Но прошло время, и Грубант напомнил о себе. Сразу после окончания войны в музей пришло от него письмо из Австрии, а в 1946 году, после демобилизации, появился и сам капитан. Ему предложили место лаборанта, через полгода перевели в научные сотрудники, а в 1947 году, убедившись в компетенции и деловых качествах, назначили директором.

Казалось, сама предшествующая жизнь Виталия Грубанта была подготовкой к этому событию. Родился он в семье потомственного харьковчанина. Любовь к природе унаследовал от матери, любовь к искусству — от отца, который приходился внуком известному живописцу И.Бунакову, учителю Репина. Окончил сельскохозяйственный техникум, до войны работал на фабрике наглядных пособий.

Грубант в деталях разрабатывает план реорганизации музея, в котором зрелые решения отразили годы раздумий.

Первое, с чего необходимо начать, — увеличение коллекции. Он снаряжает экспедицию в Тебердинский заповедник, едет сам, да ещё и платит свои деньги.

А чего стоила "китовая эпопея"! Чтобы создать экспозицию китового скелета в музее, нужно было договориться с китобоями, устроить на китобойную базу «Слава» своего человека, привезти груду костей товарняком в Харьков, здесь провести подготовительные работы, очистить и смонтировать скелеты, а недостающие детали сделать самим. И всё это при условии, что скелет кита музейщики представляли себе смутно, и ни одна стадия работ не проходила без директора. От замысла до внедрения этой идеи прошло 17 лет.

Одновременно с битвой за пополнение фондов музея шла война за помещение (здание), а позже — ремонтно-хозяйственные работы. Эскизы мебели, витрин, роспись стен, реставрация экспонатов, проведение экскурсий — всё входило в компетенцию директора. Порой казалось, что он был всемогущ и вездесущ: не гнушаясь чёрной работы, таскал шкафы, сбрасывал с крыши снег, разбирал стены во время ремонта. Другой бы на его месте сидел в кабинете и стучал кулаком по столу, а он во всё впрягался сам и умел зажечь своей мечтой других.

А мечта его была такова — музей естествознания, равных которому нет если не во всём мире, то, по крайней мере, в Советском Союзе. И создаются уникальные экспозиции: например, зал «Происхождение человека» — второго такого в стране не было, или показ биогрупп. По замыслу Виталия Николаевича, животных следовало экспонировать вместе со средой обитания. Он находит оригинальное решение: использовать старые дверные ниши для создания композиций-диорам.

В 60-е годы коллекция музея пополняется материалами геологического, минералогического, палеонтологического музеев, им также находится достойное место в экспозиции. Залы музея были распахнуты для многочисленных экскурсий, в особенности школьных и студенческих. Не одно поколение юных харьковчан испытало восхищённое удивление перед волшебным царством природы, вратами в которое стал музей.

Но, как говаривал сам Виталий Николаевич, любое доброе дело не остается безнаказанным, и в 1975 году директора, отдавшего музею без малого 30 лет жизни, отправили на пенсию.

Неугомонный экс-директор ни на минуту не терял связи со своим детищем: он написал историю музея и составил перспективные рекомендации по расширению экспозиций, которыми сотрудники пользуются и по сей день. Он оставался до конца своих дней Музейщиком с большой буквы. Когда его дом на Новой Баварии снесли, он свою старинную мебель отдал в исторический музей Харькова, картины — в художественный, а фамильный старинный сервиз (кузнецовский фарфор!) подарил родному музею, равно как  1500 томов своей домашней библиотеки.

Пока ещё многое в музее напоминает о Грубанте: даже ели перед фасадом музейного здания, которые он где-то раздобыл и сам высадил, и планировка газонов, и посаженный им шиповник, и скифские каменные бабы.

Вот его слова, которые сотрудники Музея природы считают завещанием: «Если вы, придя домой, думаете о том, что вы будете делать в музее завтра; если при посещении музея вы увидите экспонат или экспозицию, которых нет в вашем музее, и заболеете душой; если вы, увидев, как содеянное вами вызывает у посетителей интерес, чувствуете себя счастливым, значит, вы настоящий музейщик. Во всех же других аспектах деятельности, когда будет чиновничье «от» и «до» и никаких эмоций, вам следует немедленно покинуть музей, ибо от вас в музее никакого следа не останется, а это — зря прожитая жизнь».