Я ради друга был готов на плаху.
И на позор шел через «не могу».
Снимал с груди последнюю рубаху
а оказалось - отдавал врагу.

За преданность свою я кровью харкал,
и, как сквозь строй,
                                 прошел через вранье...
Но улыбался мне светло архангел
и отгонял от раны воронье...

И буйной силой наливалось тело,
для дружбы снова не было границ.
И без оглядки верить мне хотелось,
и к небу ревновать красивых птиц...

Бывает так, что не бывает хуже.
И это не случайно. И - не вдруг.
А потому, что не достоин дружбы
не друг, а ты - ненастоящий друг.

Птиц узнают не только по полету.
И по предсмертным песням узнают...
Друзей не выбирают по расчету.
Бывает, по расчету предают.

КЛЯТВЫ
(отрывок из стихотворения)

3.

... Я клянусь
на потухшем костре
обожженной до крика душою,
что я сердцем еше не сгорел,
что живу.
И не только строкою.
Что себя для Любви распростер,
а умру — с нею крепко обнявшись...
Я клянусь, что раздую костер
и теплом отогрею озябших!

Я рад, строка,
что снова ты в строю,
что снова медь
гремит для нас обоих.
Что снова
поражение в бою
мы предпочтём победам,
что без боя.

Седюшие очкарики в моршинах.
С брюшком один.
                   Другой, как тыква, лыс.
Солидные и разные мужчины,
придумавшие маленький каприз.

А повод был.
                 V многих из-под мышек,
как будто бы хозяин их душил,
кричали свежеизданные книжки.
Точнее - откровения души.

И в откровенья, как под душ,
                                             шагнули,
кто с радостью своей,
                                 а кто с бедой...
Подпрыгивала крышка на кастрюле
с волшебной офицерскою едой.

Отличники, зубрилы и задиры
на пальцы дули, чтобы не обжечь,
и стягивали тонкие мундиры,
как летом - кожу с обгоревших плеч.

Плыл разговор
                        под запахи картошки,
колодезной воды и табака
о том, что та уха -
                              в которой ложка
торчит, как неуклюжая строка.

Что лучше? Слово лечит или ранит?
И как мы все, однако, хороши...
Но шутки наши были все «на грани»
святого откровения души.

Никто не спорил, что определяла
сознание, а, значит, бытие
нам женщина. И в воздухе витало
незримое присутствие ее.

И мы друг другу будушность сулили.
Светилась радость,
                               притуплялась боль.
И тосты, как из рога изобилья, -
за женщину! За дружбу! За любовь!

— Без них нельзя.
Без них какое дело?
— За единение не только душ -
                                          сердец!
Тостующий смешно и неумело
забыв про рюмку, поднял огурец.

...Пока «мальчишки» лихо тостовали
и головы шалели от идей,
моя рука скучала на бокале
по так знакомой талии твоей.